Из дневника Василия Трубкина, человека во всех отношениях порядочного и честного - Владимир Положенцев

Со всех ног я бросаюсь к старшему охраннику, к тому что с рачьими глазами.

– Вон те двое, – указываю я на парочку, – с ног до головы обвешаны ворованными продуктами. Задержите их.

– Вы кто?

– Просто порядочный человек. Упустите, сами возмещать будете.

Охранник тут же направляется к семейке.

– Подождите! – грозно останавливает он их, когда те проходят через «выход без покупок».

– Что вам надо?! – с вызовом спрашивает прыщавый юнец. – Рамка не зазвенела.

– Покажите, что у вас под одеждой.

– Сейчас, разбежался, не полицейский, обыскивать не имеешь права.

– Я же говорил, – подпихиваю я охранника.

Возле нас собралась любопытствующая толпа.

– Выполняйте!

– Брюки расстегну и покажу! – издевается парень.

– Зову полицию.

К охраннику вплотную приближается Куксиков.

– Такого безобразия и оскорбления личности я с роду не встречал. Какое право имеете подозревать честных людей? Вот, нате!

С этими словами он распахивает пальто, под которым… ничего ворованного нет. Затем расстегивает куртку сынка. И под ней пусто. Бейджика на зеленом комбинезоне тоже не видно.

– Что же это, граждане, делается, – обращается Куксиков к толпе, – на весь свет ни за что опозорили. С чего, ну с чего вы решили, что мы воры?!

– Он сказал, – указывает на меня обескураженный охранник.

Народ угрожающе гудит, в мой адрес несутся угрозы:

«Морду набить». «Поди, сам жулик, ишь морду отъел, его проверьте».

– Разберемся, господа, – поднимает руку секьюрити, – разберемся и накажем виновных. – А вы пройдемте со мной.

Охранник, я, папаша с сыночком отходим в сторону.

– Ну-с, – вздыхает секьюрити, – будем полицию вызывать? Здесь уголовное дело – злостная клевета и очернительство. Статья 128.1 УК РФ.

– Да-а, – протягивает утвердительно Куксиков, – я требую сатисфакции.

– Это жулики! – сорвавшимся голосом кричу я. – Они меня в прошлый раз на десять тысяч нагрели.

– Не знаю ничего, гражданин, – жалобы от вас не поступало, заявления вы не писали, значит, и мошенничества не было. Разбирайтесь сами.

– И я требую этой самой… сатисфакции, – кривится в мерзкой улыбке подросток. – Будем настаивать на суде присяжных.

Да, я вновь оказался в луже, причем более глубокой, чем в прежний раз. Может, и не посадят, но душу измотают точно, да еще оштрафуют черт знает на какую сумму. Не исключено квартиру придется продавать.

А потому я слезно прошу:

– Не надо уголовного дела. Готов компенсировать моральный ущерб.

– Пятнадцать тысяч, – сразу говорит парень. – И охраннику за беспокойство. Всего двадцать.

– Что ж… – мнется секьюрити и выкатывает на этот раз глаза так далеко, что, кажется, они выпадут к его ботинкам.

Пришлось идти к банкомату. Троица от меня не отставала. Снял почти последние деньги.

Такого позорного поражения я еще ни разу в жизни не испытывал. Это был полный крах, абсолютная капитуляция.

Пришлось опять покупать водку. После седьмой рюмки в мозгах вдруг просветлело. Подождите! Так семейка Куксиковых и старший охранник заодно. Ну, конечно, как я сразу не понял! В гипермаркете кругом видеокамеры, тем не менее жулики действовали нагло, никого не боясь. Значит, или камеры отключались или тот кто имел к ним доступ, был в доле. Понятно. Ну, ладно, потягаемся.

В хмельной голове тут же созрел простой, как десять копеек план. Чем проще, тем надежнее – аксиома не требующая доказательств.

Вынул из заначки 100 евро, вгляделся в рисунок архитектурных сооружений в стиле барокко-рококо. Низенький мост над водной гладью. Я, как Чкалов должен аккуратно пролететь между пролетами, не задев их крыльями.

Включил цветной принтер, выбрал двустороннюю печать и наштамповал этих самых 100 евро 35 штук. Поглядел и ахнул – от настоящих не отличишь. На ощупь, конечно, не то, но краска не мажется, это уже хорошо. Впрочем, все это было не так и важно.

В дальнем ящике комода откопал потрепанный кошелек, вынул из него несколько монет, старые визитки. Эх, где меня только в последнее время не носило!

Вложил в лопатник 20 фальшивок, остальные завернул в прозрачный полиэтиленовый пакет.

И утром, 31-го декабря отправился в гипермаркет. Надел темные очки, надвинул кепку до бровей, поднял воротник демисезонного пальто. Новый год на носу, а на дворе мартовская погода. Точно глобальное потепление.

На этот раз сразу повезло, жулики мои были на месте – один топтался у стеллажей с техникой, другой занял позицию неподалеку. Старший охранник хищно оглядывал округу возле банкоматов. Ну что ж, ребята, сами выбрали свою судьбу. Бой курантов будете слушать в обезьяннике.

Сделав вид что завязываю шнурок, кладу на пол пакет с фальшивками, хлопаю по плечу секьюрити.

– Кто-то уронил, будут искать, к вам обратятся.

– Ага, – только и отвечает охранник.

Когда я вошел в торговый зал, он не покинул своего поста, но взгляд его уже был не хищный, а хитрый. Первый клюнул.

Увидев меня и, разумеется, не узнав, Куксиков, или кто он там на самом деле был, привычно хватается за сердце.

– Помогите, товарищ, вон ту вещицу с полки достать, руку свело.

Тамбовский волк тебе товарищ.

– Некогда, – грубо кидаю я.

Подтолкнув его слегка плечом, прохожу к холодильникам, как бы невзначай роняю пухлый кошелек. Боковым зрением вижу, как напрягается глава семейного воровского клана.

И нескольких секунд не проходит, как моя приманка скрывается во внутреннем кармане бежевого пальто проходимца. К нему тут же подлетает сынок, начинает жестикулировать. Видно, тоже увидел добычу. Моей задачей было не дать им посмотреть что внутри. Поймут, что деньги фальшивые, сразу сбросят. А потому следую за ними по пятам. Но они и не собираются проверять содержимое кошелька, идут к выходу. Это мне и нужно было. В лопатник я незаметно подложил отодранный от футболки магнитный чип.

Рамка на выходе, конечно, звенит. К папаше и сынку тут же бросается старший охранник. Невооруженным взглядом видно, что они друг друга знают, но не принять мер подельник не может. Нужно было выиграть всего несколько минут.

Я бросаюсь к полицейскому посту, что находится на улице за углом:

– Не могу не сообщить о банде фальшивомонетчиков. Случайно подслушал их разговор. Что-то не поделили и теперь выясняют отношения прямо в зале. Глядишь, стрельбу откроют. Успеете взять, получите от начальства к Новому году благодарность.

– Больше от него ничего и не дождешься. Ну, показывай, – вздыхают менты.

Троица уже суетится у туалетов.

– Не вспугните, – советую я стражам порядка, – хитрые очень.

– Учи ученых.

Полицейские поступают профессионально, молниеносно укладывают на пол всех троих. Папаша Куксиков в последний момент тщетно пытается избавиться от моего старенького кошелька, в котором лежат красивые евро, за что несколько раз получает по голове.

Вот как, господа. Не знаю посадят жуликов или нет, а я свое дело сделал – и отомстил, и людей от проходимцев избавил.

Так я размышлял, подняв бокал шампанского после поздравительной речи президента.

Думаете история на этом закончилась? Ошибаетесь.

В первые дни наступившего года в мою дверь позвонили. Еще не отойдя от встречи с Огненной обезьяной, я в трусах пошел открывать. На пороге стояли двое молодых людей. Один из них протянул красное удостоверение.

– Гражданин Трубкин?

– Не понял.

– Сейчас поймете.

Ох… В том самом лопатнике, который я подбросил Куксикову, завалялась моя старая визитка. А на ксероксных купюрах оказались мои отпечатки пальцев.

Следователь ОВД упорно пытался записать меня в фальшивомонетчики и соучастники преступной банды. И только железный аргумент, что я сам эту банду разоблачил и сдал, заставил его задуматься. Словом, после долгих, мучительных разбирательств, от меня отстали.

Но обошлась эта месть мне довольно дорого – сердечными неврозами и аритмией. Так что мой вам совет – прежде чем кому-то мстить, проверьте на месте ли ваши визитки, телефоны и прочие гаджеты.

А Куксиковых все же закрыли по полной программе, нашлись за ними еще делишки. Так что не зря я старался.

Рассказы, записанные Василием Трубкиным с чужих слов

Чудо власатое

Петя решительно бросил курить. Произошло это знаменательное событие 25 ноября. Почему именно 25-го? А какая разница, когда было бросать, если все остальные попытки заканчивались полным провалом, и эта тоже была заранее обречена.

И, тем не менее, Речкин решил приурочить свой отчаянный поступок к чему нибудь знаменательному, значимому. Открыл Википедию, но как назло энциклопедия предлагала в этот день всякую чепуху: например, отметить Международный день борьбы за ликвидацию насилия в отношении женщин или отпраздновать день независимости Суринама. А православная церковь и вовсе праздновала память блаженного Иоанна Власатого.